НАУКА

Люди, которые сами не занимаются наукой, довольно часто полагают, что науки всегда дают абсолютно достоверные положения: эти люди считают, что научные /юботники делают свои вы воды на основе неоспоримых фактов и безупречных рас суждений... Однако состояние сов]>еменной науки, так же как и история паук в прош лом, доказывает, что дело об стоит совершенно не так.
Луи де Бройль.
«По тропам науки»
Люди более или менее спокойно могут смириться с наличием обмана в различных областях человеческой деятельности — в политике, религии, военном деле, бизнесе. Но существует область, по мнению обывателей, априорно свободная от этого зла, — наука, в которой ничего не принимается на веру, а все доказывается и многократно проверяется. Если бы это было так... К сожалению, обман проникает и в эту святыню объективности, приобретая при этом различные оттенки — от невинной фальсификации до злонамеренного подлога.
В романе Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» рассказывается об одном недоучившемся студенте, который волею судеб оказался редактором научного журнала «Мир животных». Не обладая излишком знаний в области зоологии, но зато имея раскованную фантазию, он решил с помощью богатого воображения повысить тираж своего издания. Далее предоставим слово самому Гашеку:
«Желая преподнести читателю что-нибудь новое и неожиданное, я сам выдумывал животных. Я исходил из того принципа, что, на566
Ю. Щербатых
пример, слон, тигр, лев, обезьяна, крот, лошадь, свинья и т. д. давным-давно каждому из читателей «Мира животных» прекрасно известны и что необходимо расшевелить читателя чем-нибудь новым, какими-нибудь открытиями. В виде пробы я пустил «сернистого кита». Этот новый вид кита был величиной с треску и снабжен пузырем, наполненным муравьиной кислотой, и особенного устройства клоакой, из которой сернистый кит выпускал со взрывом особую кислоту, которая одурманивающе действовала на мелкую рыбеш-
Дерево, рождающее ягнят.
Рисунок из средневековой книги, изданной в 1360 г.
ку, пожираемую этим китом. Позднее один английский ученый, не помню, какую я ему придумал тогда фамилию, назвал эту кислоту «китовой кислотой». Китовый жир был всем известен, но новая китовая кислота возбудила интерес, и несколько читателей запросили редакцию, какой фирмой вырабатывается эта кислота в чистом виде».
Позднее этот редактор таким же образом придумал и описал «бла - гуна продувного» - млекопитающее из семейства кенгуру, «инфузорию сепиевую», которую он причислил к семейству грызунов, и «нетопыря заморского», будто бы обитающего в Исландии.
Этот пример ясно показывает нам, что как одни только сухие факты без воображения еще не делают науку, так и фантазии, не опирающиеся на опыт, не имеют с истинной наукой ничего общего. Недаром еще великий Леонардо пятьсот лет назад писал в своем трактате «Об истинных и ложных науках»:
«По моему мнению, пусты и полны заблуждений те науки, которые не порождаются опытом, отцом всякой достоверности».
Глава 6. Обман в нашей жизни 567
Однако опыт опыту рознь, и в наше время далеко не каждый научный эксперимент можно повторить с целью его проверки. Конечно, во времена Галилея можно было относительно легко проверить истинность открытых им законов природы. Для этого достаточно было взобраться на Пизанскую башню с двумя ядрами разного размера и сбросить их вниз. Если тяжелое ядро упадет первым, значит, был прав Аристотель, а если одновременно, то, стало быть, великий греческий мудрец ошибался, и любой желающий мог удостовериться в правоте Галилея. Таким образом, эксперимент в науке вроде бы решает все. Объективно и однозначно.
Но как быть, если исследователи, работающие на уникальном синхрофазотроне, объявили, что синтезировали новый химический элемент? Ведь такое оборудование может быть единственным в мире и стоить миллионы долларов. Даже если другая группа ученых сомневается в истинности такого открытия, у них нет ни единого шанса повторить опыт без ускорителя. Значит, остается поверить на слово. А если это был обман? На этом кончается объективность науки.
Известный русский философ В. Налимов пишет: «Наше общество живет успокоенно — у него есть убежище: в своем подавляющем большинстве оно верит в непогрешимость науки. Верит в ее безусловную объективность. Верит так, как раньше верили в непогрешимость религии и магии... Но отвечает ли сама наука тому идеалу, который сложился вокруг нее?» И далее, подробно разбирая индуктивный метод, преобладающий в науке, он приходит к выводу, что и наука отнюдь не застрахована от ошибок и заблуждений. Ведь чтобы проверить какое-то научное положение, нужно повторить опыты в другой, независимой, лаборатории. Сегодняшний эксперимент нуждается в первоклассной технике, дорогостоящем оборудовании. А сама подготовка к нему может потребовать многих месяцев, а то и лет. Кто же захочет потратить несколько лет своей карьеры на то, чтобы воспроизвести сомнительные эксперименты? Ведь если они подтвердятся, то лавры первопроходца будут принадлежать ученому, первому обнаружившему эффект, если же нет - проверяющему достанется сомнительная слава опровергателя открытий. И так как мало кто стремится подвергать независимой проверке данные, полученные в других лабораториях, в науке постепенно копится груз заблуждений и ошибок.
Причина научного обмана состоит в том, что науку делают не бездушные роботы и не чистые ангелы, а обычные люди из плоти и крови, пусть порой и одержимые поиском нового. Однако мало кто из них будет возражать против славы, власти и денег, сопровожда568
Ю. Щербатых
ющих открытие. Вот почему велик соблазн выдать желаемое за действительное, что иногда и встречается в научной жизни. Вспомним, к примеру, «теорию» Лысенко о наследственном характере приобретаемых изменений и превращениях видов. Сколько вреда она наделала в советской науке, сколько жизней талантливейших генетиков было загублено! Для доказательства своей правоты сподвижники Лысенко не брезговали откровенными фальсификациями и подлогами, и в результате генетика была объявлена буржуазным лжеучением.
Во всех центральных изданиях — начиная от вестников Академии наук до газет и журналов публицистического характера - Т. Д. Лысенко и его сподвижники старательно внедряли в умы людей свои бредовые идеи, используя один из постулатов обмана: «Если вы хотите, чтобы вашей лжи поверили, продублируйте ее через несколько независимых источников».
Даже такое, казалось бы, далекое от биологии издание, как «Литературная газета», напечатала статью Лысенко, в которой тот утверждал:
«Теперь уже накоплен большой фактический материал, говорящий о том, что рожь может порождаться пшеницей, причем разные виды пшеницы могут порождать рожь. Те же самые виды пшеницы могут порождать ячмень. Рожь может также порождать пшеницу. Овес может порождать овсюг и т. д. Все зависит от условий, в которых развиваются данные растения» («Литературная газета» от 13 сентября 1951 г.).
Что мог подумать простой советский журналист, писатель, педагог, не искушенный в проблемах биологии, прочитав этот опус? Наверное, то, что академик врать не будет, да и в статье прямо написано про «большой фактический материал»... Оказывается, врать могут и академики, да еще как! Особенно если от этого вранья зависят их карьера и научная репутация.
Не отставали от своего «учителя» и некоторые его ученики, увидевшие благоприятную возможность добиться высокого положения в науке, используя в качестве доказательств не научные факты, а идеологические ярлыки и необоснованные обвинения в «идеализме» и «буржуазном подходе». Примером такой нечистоплотной борьбы с настоящими учеными была деятельность О. Б. Лепешин- ской, объявившей об открытии новых форм живой материи. Откровенный обман и подтасовку фактов она весьма умело окружала броней политических авторитетов ее высоких покровителей, прозрачно намекая, что ученым, которые осмелились бы разоблачить
Глава 6. Обман в нашей жизни 569
ее обман, пришлось бы бороться не с нею, а чуть ли не лично с товарищем Сталиным (который, как утверждала официальная пропаганда, никогда не ошибался).
Вот как, к примеру, начинает она свой труд «Внеклеточные формы жизни»:
«Эта работа, в которой излагается совершенно новая теория, идущая вразрез со старыми, отживающими идеалистическими установками, создана в стране передовой науки, в стране, в которой
О. Лепешииская
заботы нашей родной партии, правительства и нашего горячо любимого товарища Сталина не имеют границ, где товарищ Сталин является руководителем и покровителем передовой науки.
Я хочу здесь привести конкретный пример его отеческой заботы о науке.
В самый разгар войны, поглощенный решением важнейших государственных вопросов, Иосиф Виссарионович нашел время познакомиться с моими работами еще в рукописи и поговорить со мной о них. Внимание товарища Сталина к моей научной работе и его положительный отзыв о ней влили в меня неиссякаемую энергию и бесстрашие в борьбе с трудностями и препятствиями, которые ставились учеными-идеалистами на пути моей научной деятельности».
570 Ю. Щербатых
После такого вступления сам научный труд можно не читать, заранее согласившись с «величайшим открытием современности», ибо тот, кто в этом сомневается, автоматически зачисляется в стан враждебных советскому народу «ученых-идеалистов», не верящих в гениальность и прозорливость «вождя народов».
Таким образом, научная фальсификация О. Б. Лепешинской вполне подпадает под статьи «обман со ссылкой на авторитеты» и «апеллирование к чувству страха» по нашей классификации. Ибо в конце вступительной статьи к монографии она недвусмысленно угрожает своим научным оппонентам:
«С победой мичуринского учения реакционный вейсманизм-морганизм изгнан из многих областей биологии. Но следовало бы внимательно просмотреть забытые области этой науки, где до последнего времени гнездилась нечистая сила идеализма».
Как не вспомнить тут слова великого поэта древности Алишера Навои:
Кто из наук решил извлечь доход.
Тот и себя обманет, и народ.
Унизившись, чтобы снискать чины.
Свои познанья он лишит цены.
Как пишет в своей монографии Д. И. Дубровский: «...Обман в научной деятельности проявляется в разнообразных формах — от прямой фальсификации фактов до тонких передержек в изложении и оценках взглядов и концепций оппонентов, умолчаний и искусных деформаций смыслов. Обман в науке особенно нетерпим, ибо наука образует своего рода базис объективности во всей системе духовной культуры. Поэтому рост числа случаев обмана в этой сфере деятельности говорит о серьезном падении нравов, негативно сказывается на всей системе духовных ценностей».
Научный обман носит поистине интернациональный характер. В сводном реферате «Мошенничество в науке», помещенном в сбор нике ИНИОН АН СССР «Науковедение», прореферировано 10 работ зарубежных авторов, посвященных этой теме. Отмечается, что за 7 лет с 1980 года в США как минимум 25 случаев научного мошенничества попали в печать и еще 7 были рассмотрены конфиденциально. Среди причин подтасовок наблюдений и экспериментов были такие, как желание гарантировать финансирование исследований, закрепить за собой приоритет и т. д.
Сходные проблемы имеются и в нынешней российской науке, но у нас в отличие от Запада не принято вытряхивать свое «грязное
Глава 6 Обман в нашей жизни 571
белье» на публике. Многие ученые предпочитают скорее мириться с обманом, чем нарываться на скандал, ибо и без того авторитет отечественной науки упал ниже допустимой черты.
Но в науке встречается обман не только по эгоистическим соображениям. Иногда на него ученых толкает желание познать истину, особенно в тех случаях, когда другим путем провести научное исследование невозможно. Примером такого «обмана в научных целях» могут служить классические эксперименты Альберта Экса по психофизиологии эмоций. Его задачей было выяснить, отличаются ли физиологические реакции людей при различных негативных эмоциях - гневе и страхе. Основная методическая трудность состояла в том, что в лабораторных условиях трудно заставить людей сначала какое-то время сердиться по заказу, а потом такое же время чего-то бояться. Внезапно подброшенные змеи или заявления политиков здесь не годились: нужно было вызывать длительные однотипные реакции у большого числа людей. Тогда Экс пошел на хитрость.
Якобы для изучении гипертонии было отобрано сорок здоровых испытуемых. Человеку прикрепляли на тело электроды и объясняли, что от него требуется лишь одно - лежать спокойно, пока медсестра будет раз в минуту измерять у него давление. Между тем испытуемому как бы между прочим сообщалось, что сотрудник, обычно ведущий регистрацию показателей, заболел и что его заменяет человек, которого недавно выгнали за некомпетентность и дурной нрав. После короткого периода покоя, в течение которого регистрировались все показатели, этот подставной оператор кричал из соседней комнаты, что с записью что-то не ладится. Тогда они менялись местами с экспериментатором, и подставной оператор начинал оправдывать свою репутацию несносного человека Он критиковал медсестру, грубо толкал испытуемого, «проверяя контакты», саркастически замечал ему, что не ладится из-за него, поскольку он опоздал на обследование. Всего за пять минут он успевал обвинить испытуемого в том, что тот не пытается способствовать успеху обследования, что он шевелится, когда надо лежать спокойно, - словом, во всем, в чем только мог. Затем возвращался экспериментатор и извинялся за грубость своего помощника. С помощью этой хитрости успешно вызывали ярость испытуемых. Некоторые из них говорили, что «этому типу следовало бы дать по физиономии».
Затем, после перерыва для отдыха, у испытуемых вызывали другую эмоцию — страх. Теперь испытуемому на мизинец подавали удары электрического тока, силу которого постепенно повышали до появления жалоб Экспериментатор инсценировал тревогу, метал572
Ю. Щербатых
ся по комнате, предупреждал испытуемого, чтобы тот ради своей же безопасности лежал не шевелясь. Это представление продолжалось еще пять минут - в один из моментов экспериментатор даже нажимал кнопку, отчего по комнате сыпались искры. Нет надобности говорить, что угроза случайной гибели на электрическом стуле вызывала у испытуемых страх. Один из них все время кричал: «Снимите, пожалуйста, провода! Помогите мне!» Другой молился, тогда как третий позже философски сказал. «Каждый из нас должен когда-то умереть. Я решил, что мой черед пришел».
В результате этого необычного эксперимента удалось выяснить, что при страхе в кровь человека выделяется гормон адреналин, а при ярости - похожее на него, но другое вещество — норадреналин.